Хозяева, у которых мы приобрели взрослую утку с выводком, предупредили нас, что до месячного возраста маленьких утят выпускать на воду нельзя: кобчиковая железа у них еще не вырабатывает жир для смазывания перьев, утята быстро намокнут, переохладятся и погибнут. Да мы и сами видели: у крохотных желтых в черную точку комочков и перьев-то никаких еще не было — пух один, а его как жиром ни смазывай, все равно в воде намокнет…
Полученным рекомендациям мы следовали неукоснительно, хотя это и создавало дополнительные хлопоты. Утку с выводком пришлось держать в отдельном загоне из сетки, по нескольку раз в день меняли им воду в поилке и корм, следили, чтобы подстилка у малышей была сухой.
Животноводством мы занимаемся давно и пришли к выводу, что болезни на подворье возникают в основном из-за тесноты. У нас же участок большой, живности — птице, козам — есть где гулять. А еще на нашем дворе есть водоем площадью около 200 кв.м, на нем мы решили развести мускусных уток.
Когда минул месяц, мы торжественно открыли дверцу загона и проводили утку с подросшими утятами на водоем. К воде они подошли спокойно, решив, видимо, осваивать новую для себя стихию постепенно. После первого дня знакомства с водой утка со всем своим выводком осталась ночевать на берегу, выбрав место под подмытым краем с пологим спуском к воде. С тех пор все утиное семейство в пределах двора зажило «свободной» жизнью, а мы, разобрав их загончик, решили соорудить над местом у воды, выбранным утками, навес от дождя и ветра. Но наш труд не был оценен — ненастная погода птицам нравилась и они с удовольствием плавали под дождем.
При почти вольном содержании утята чувствовали себя очень хорошо. С завидным аппетитом поедали водную растительность, которую я приносил с ближайших мелиоративных каналов. Завидев меня, идущего к водоему с корзинкой «лакомства», они бросали все свои дела и мчались навстречу. Утята с азартом набрасывались на пучки водной растительности — ряски, рдеста, роголистника, — которые я кидал их пруд, наперегонки пытаясь выудить из водорослей своими клювами улиток, головастиков, пиявок и водных насекомых. Съев весь «изюм», утята в течение следующей пары дней планомерно доедали и всю попавшую к ним в водоем зелень.
Кроме живого корма мы, конечно же, регулярно кормили утят традиционным. В состав влажных зерновых мешанок входили пшеница, тритикале, кукуруза, овес, ячмень. Все это дробилось на домашней мельнице и замешивалось на козьем молоке или сыворотке.
Чтобы уберечь утиный корм от посягательств сухопутной птицы, живущей в нашем дворе, я придумал специальную водоплавающую кормушку. Из досок толщиной 25 мм сколотил плот размером 60×100 см. Прожилины-бруски, к которым прибивал доски, выступали на 50 см с четырех сторон. Под плотом я прикрепил лист пенопласта толщиной 2 см, а к каждому выступающему бруску привязал по две пустые пластиковые бутылки. Таким образом, даже когда все утки собирались на одном краю плота, он не переворачивался. Посередине плота крепилась сама кормушка. Но это еще не все. Чтобы плот не прибивало к берегу, я сделал якорь — камень на резиновом жгуте снизу привязал к плоту. Получается, что плот с кормушкой был всегда в паре метров от берега.
А чтобы загружать кормушку не заходя самому в воду, я привязал капроновый шнур к одному из углов плота, а другой конец шнура — к колышку на берегу. Таким образом, плот можно было подтянуть к берегу, загрузить кормушку, а после того, как я отпускал шнур, плот с помощью резинового жгута, привязанного к камню-якорю, возвращался на место. Для индеек, цесарок, кур утиный корм оставался недосягаем.
Летними вечерами у уток было еще одно блюдо — комары. Я это называл водным сафари — утки, как катера на подводных крыльях, бороздили водную гладь пруда и, быстро выбрасывая голову то в одну, то в другую сторону, ловили комаров.
В эти вечерние часы, наблюдая за утиной охотой, я чувствовал, как уходит вся усталость, накопившаяся за день, словно после сеанса психологической разгрузки.
К концу лета мы оставили себе утку-маму и двух подросших уточек, остальных раздали в хорошие руки. Приобрели мускусного селезня, за которым я специально ездил в другой район. Перезимовали утки в просторном сарае с другой птицей, а весной снова нас удивили. Селезень у прежних хозяев воспитывался без водоема, и это особенно стало заметно, когда мы всю утиную команду начали выпускать к воде. Наши утки смело плавали, когда еще на водоеме были льдины, а селезень ходил по берегу, купаться же бегал к тазику.
Появившиеся в этот год утята начали плавать в первый же день своей жизни. Мы с замиранием сердца смотрели, как первая высидевшая утят мамаша вела малышей к воде. Они гордо прошли мимо выставленных для них на берегу кормушек и один за другим, как пингвины, попрыгали в воду. Проплавав минут десять, вышли на берег и начали причесывать клювами свой пух. И никакого намека на переохлаждение! Посидев немного на берегу, утята снова стали бороздить водную гладь, выискивая мелкую живность в ряске, которую я принес заранее. Никаких проблем с намоканием пуха у них не было. Ночевать малыши устроились вместе с мамой на берегу водоема.
Вероятно, когда утята находятся рядом с уткой, то они сами контролируют время, которое должны быть в воде, поэтому и не переохлаждаются. Еще один важный момент — берег у водоема пологий. Уставший или замерзший утенок может в любой момент выйти на сушу и отдохнуть. Так что, думаю, под присмотром утки малышей можно отпускать к воде с первого же дня их жизни. Если же утята растут у вас без утки-опекунши, лучше не рисковать и пускать их плавать в пруду не раньше месячного возраста.
А.Сосновский Беларусь, Гродненская обл.
